Такуан из Кото - Рю Чжун

под белёсыми бровями скрывались глаза того самого колдуна-торговца, который обвёл его вокруг пальца. Колдун тонко улыбнулся.

– Ты мне золотые монеты гайками подменил, – упрекнул колдуна Такуан.

– Не ты ли первым задумал меня обокрасть, – ответствовал ему переодетый в даоса колдун.

Такуан спорить не стал, а вместо этого представился:

– Такуаном зовут меня, – сказал он. – Самый хитрый я вор во всём княжестве Четырёх Рек. А на рынке это я так тебя проверял.

– И как, прошёл я твою проверку? – хитрая улыбка не покидала лица колдуна.

Такуан важно кивнул.

– Держи тогда свои монеты, – сказал даос и вытащил из рукава четыре золотых.

Такуан недоверчиво посмотрел на даоса.

– Я тебя обманывать не стану, коли сам ты обмана не задумаешь, – сказал даос-колдун. – Если тебе ещё камни волшебные попадутся, я у тебя их выкуплю. Особенно изумруды. Лавка моя в Мандалае, столице Заречья. А зовут меня Бинь Лю.

«Ишь ты, – подумал Такуан. – И про изумруд мой он прознал как-то. Но уж нет, этот камень ему не достанется». А вслух сказал:

– Будет на то воля Эбису, свидимся.

И Такуан поспешил за своей матушкой.

Колдун-даос не стал обманывать Такуана на второй раз. Поэтому золотые монеты так и остались золотыми. Чему Такуан весьма обрадовался. «Вот бы ещё мне камни волшебные попались! – подумал он. – Сестрице моей тогда о приданном совсем беспокоиться не нужно будет». Мечты о волшебных камнях не покидали его всю дорогу. Крутились они в его рыжей голове и в тот вечер, когда Такуан оказался в одной зале со знакомым ему Чжу Люцзы и монахом по имени Сонциан.

Такуан прослышал, как беспечно монах говорит о своём поручении, и тут же в голове его возник хитрый план. О том, что вышло из этого плана, мы уже знаем.

Чтобы узнать, что приключилось с Такуаном после того, как он выкрал из монастыря изумрудное ожерелье, читайте следующую главу.

Глава шестая

в которой повествуется о том, как Такуан из деревни Кото превратился из монаха-послушника в прорицателя

Итак, хитрый вор и мошенник Такуан обманом пробрался в монастырь. Монахи тепло приняли переодетого послушником Такуана, и преподнесённая им в подарок золочёная роба немало этому поспособствовала.

Однако той же ночью в монастыре поднялся переполох. Такуан воспользовался этим и выскользнул из монастыря через задние ворота. В суматохе никто и не заметил его исчезновения. Такуан притворил калитку и по узкой тропе направился вниз.

На голове у него, как и положено странствующему монаху, была высокая шляпа из тростника, а на ногах – деревянные сандалии. За плечами он нёс дорожный мешок. В мешке этом лежала вся его добыча.

Помимо изумрудного ожерелья, Такуан прихватил с собой целую коллекцию чайных колб, которую он приметил в храмовой сокровищнице. Переложенные мягкой тканью, они легонько постукивали друг о друга. А изумруды лежали в шкатулке для молитв. Сами молитвы Такуану были не нужны. Продолжать монашеский путь он не собирался.

Вскоре монастырь скрылся за пышными кустами. Такуан на всякий случай обернулся, прислушался и вздохнул с облегчением. Из монастыря до сих пор доносился шум бьющейся утвари и брань послушников. «Долго ещё они будут куриц ловить», – подумал Такуан, представляя настоящий цвет и без того пунцовых лиц настоятелей, и довольно засмеялся.

Он снял шляпу и, хорошенько размахнувшись, забросил её подальше в кусты. Потерев затылок, он пошёл к дорожному храму. Там он переоделся в мирское и перевязал голову платком. Затем покопался в карманах, выудил накладные усы и аккуратно приладил их под носом. Признать в Такуане смиренного монаха теперь было невозможно.

Посвистывая, Такуан ступал по вытоптанной земле. Солнце ещё только начинало свой путь, и Такуану было с ним по дороге. На западе его ждал Бинь Лю. «Вряд ли это его настоящее имя», – размышлял Такуан. Был он совершенно прав. Но Такуану не было дела до настоящего имени бродячего колдуна. Не было ему интересно и то, что так называемый Бинь Лю сделает с изумрудным ожерельем.

Впереди раздался топот копыт. Такуан тотчас же отпрыгнул в сторону и спрятался за огромным валуном. На вершине валуна с довольным видом сидела земляная жаба. Встревоженная Такуаном, она лениво поползла по камню.

Из-за поворота на полном ходу вылетели два всадника. Вымпелы развевались у них за спиной. Такуан узнал гербовые цвета и похолодел. Это были вестовые из того самого замка, где совсем недавно все статуи лишились своих драгоценных глаз. Всё это время князь Бао Чжу разыскивал поддельного принца из страны Голубых Цветов, и вот его вестовые добрались наконец и до Синей горы.

Такуан уже давно избавился и от роскошной одежды, и от поддельных волос. Портреты принца, которые лежали в сумках всадников, изображали совсем другого человека с благородной родинкой на щеке. Почему же Такуан так взволновался?

Ему стало ясно, что произойдёт, когда всадники доберутся до монастыря.

А произошло вот что. Вестовые залетели через приоткрытые ворота в монастырский двор и осадили лошадей так резко, что успокоившиеся было за остаток ночи куры снова заметались, разбрасывая белые перья по двору. Послушники обступили всадников, с любопытством осматривая сбрую. Они никогда не видели настоящей военной упряжи.

Настоятель Синдзюро степенно вышел на крыльцо главного храма. Всадники поклонились ему и поведали историю, которая нам уже хорошо известна: в замок Четырёх Рек прибыл принц из страны Голубых Цветов, пробыл там некоторое время, после чего таинственно исчез. Вместе с ним пропали несколько самых драгоценных камней. Произошло это во время суматохи, вызванной пожаром, охватившим гостевой дом. Нам-то уже хорошо известно, что никакого пожара в гостевом доме не было. Ну а в замке этого не знали.

Заслышав такую историю, настоятель обеспокоился. Пожар в замке чем-то напомнил ему переполох, который курицы устроили ночью в монастыре. Поэтому настоятель со всей поспешностью отправился в сокровищный зал. Изумрудного ожерелья он там не обнаружил.

Настоятель тотчас же бросился обратно во двор.

– Закрывайте ворота! – завопил он во весь голос.

В этот день у ворот стояли два самых неуклюжих послушника. Они долго возились с воротами, а про калитку на заднем дворе и вовсе позабыли.

Настоятель тем временем приказал всем послушникам собраться перед главным храмом. Одного из них он отправил за посвящёнными, которые отрешённо сидели на заднем дворе в медитации. Послушнику пришлось хорошенько огреть каждого из них палкой, чтобы вернуть в чувства. Потирая бока и разминая затёкшие ноги, посвящённые заковыляли к храму.

Из храма вышли и остальные настоятели, которых встревожили громкие крики. Они увидели толпящихся на